Россия | Российский фольклор

Ехали два мужика с ярмарки, и выпало им заночевать в чистом поле: лошадь у одного начала прихрамывать, не успели до темноты к постоялому двору. Ну что же, на дворе ясный вечер, разожгли костерок, сварили кулешок, повечеряли — и легли спать — каждый на своем возу.

И снится Митрохе, будто он снова сделался малым мальцом. Матушка печет на день Сорока Мучеников жаворонков из теста, а он, Митроха, вместе с другими ребятишками на солнечном припеке веснянку поет:

А кто-то из его приятелей не в лад гнусит, да таким тонюсеньким, таким противнень-ким голосочком, что Митроха не выдержал и проснулся, вспомнив при этом, что пел так его старинный приятель Федька. Нарочно пел — чтобы других позлить. Был парнишка оторви да брось, а когда подрос, пошел по дурной дорожке. Никто не знал, куда он поде-вался, жив, нет ли.

Что такое? Митроха уже не спит, а голосочек противненький не утих, все звучит:

Приподнялся Митроха над краем телеги — да и обмер: невдалеке играют-мятутся синенькие огонечки. Чудится, будто толпа людей мельтешит туда-сюда, и у каждого в руке синяя свечечка. Смекнул Митроха, что видит он перед собой блудячие огни. Всем известно, огни эти — души усопших: удавленников, умерших не своей смертью, погибших от запоя. Поднял он руку — осенить себя крестным знамением, да и слышит чей-то голос:

Голос тихий, звучит словно бы издалека, но при этом почудилось Митрохе, будто ему в самое ухо кто-то шепчет. И холодным дыханием овеяло затылок — ну словно сзади кто-то стоит и дышит. Дернулся он — обернуться, да тот, неведомый, опять шепчет:

— Кто тут? — ни жив ни мертв прохрипел Митроха, и едва не рухнул бездыханный, когда услышал:

— Я, Федька... Христом-богом прошу тебя, старый приятель, упокой мою душеньку. И не только мою. Поставьте святой Христов крест над нами, тогда обретем мы покой. Слышишь? По старой дружбе прошу и ради твоей бессмертной души.

И шепот утих — только чуть слышный шелест за спиной послышался. А синие огоньки в тот же миг погасли.

Тут Митроху такой страх взял, что он завыл, заревел в голос.

Проснулся его спутник — насилу сотоварища успокоил, но ни тот ни другой до утра глаз не сомкнули — просидели под телегами, зубами дробь выбивая и безостановочно крестясь.

Лишь рассвело, впрягли коней и погнали что есть мочи. В своей деревне сразу в церковь, к батюшке.

— Да, — говорит тот, — слышал я, будто есть там жальник придорожный. Давно думал там часовенку поставить, чтоб упокоить блудящие души. Ну, вот и время приспело.

На другой же день с утра пораньше пошли мужики туда и мигом сладили малую часовенку возле того места, где Митрохе призрак дружка явился. Закидали земляной провал травой и ветками, землей присыпали, будто могилу. Иконку повесили, молитвы прочли, кадилом помахали, прочел батюшка заупокойную молитву, чтобы обрели покой несчастные мертвяки. И назад двинулись — уже на закате дня, положив себе непременно служить здесь молебны в Семик — седьмой четверг после Пасхи.

Сидит Митроха на своей телеге, правит конем. Тот ушами прядает, гриву ерошит, а Митроху страсть как тянет обернуться! Но сзади шепот слышен, словно шелест сухой листвы:

— Спасибо, друг. Спасибо! Только не оглядывайся...

Заложными называются покойники, умершие неестественной смертью: самоубийцы, либо погибшие внезапно (от несчастного случая, а то и по пьянке), либо убитые разбойным делом, младенцы, тайно загубленные преступными матерями, — то есть все оставшиеся неотпетыми, незахороненными. Чаще всего их сбрасывали в овраги, в канавы, присыпали хворостом на обочинах.

Душа заложного покойника бродит вокруг места обиталища трупа, мучается и молит о православном захоронении. Труп его не подвергается тлению. Чаще всего появляется душа в полдень или в полночь, частенько — в виде синеньких блуждающих огоньков. Даже если бродячая душа остается незрима, ее может почуять лошадь и своим необычным поведением предупредить хозяина об опасности.

Заложные покойники могут превращаться в леших и водяных, а девушки — в русалок.

Частенько призраки являются в дома своей родни, могут напугать до смерти. Но главная опасность в том, что они насылают тяжелые хвори — именно поэтому во время повальных болезней, поветрий или моров, с особым тщанием старались отпеть все известные захоронения таких мертвецов. Управляют они и природными стихиями, насылают грады, бурю, проливные дожди либо засуху. Вообще говорят, что буря поднимается тогда, когда какой-то человек покончил с собой.

Места последнего упокоения несчастных были, как правило, известны. Жалостливые люди ставили над ними часовенки (чтобы за-ложные покойники не мстили живым) или хотя бы бросали горсть земли, а то и охапку хвороста на то место, как бы норовя схоронить их получше. Во время Зеленых святок, иначе говоря в Семик, седьмой четверг после Светлого Христова Воскресения, по заложным устраивали поминки, которые были не печальны, а, наоборот, веселы, сопровождались припевками и свистом. Если удавалось найти могилу этих горемык, на холмик бросали яйца и монеты, чтобы покойники не мстили живым, не губили посевы и скот.

Даже после похорон и отпевания душа за-ложного покойника не может попасть на тот свет и обречена скитаться до Страшного суда. Места этих захоронений назывались жальниками (от слова «жалеть»), божедомками, то есть божьими домами, — и это очень точное слово, потому что бог прощает в конце концов всех.

История России

География России

Этнография России

Российский фольклор

Российский фольклор

ЗАЛОЖНЫЕ ПОКОЙНИКИ

СИНИЕ ОГОНЬКИ