Разрыв с крайними, репрессивными формами тоталитаризма внушил надежду на спокойное и стабильное общественное развитие. Но внутренняя противоречивость этого разрыва состояла в том, что «возврат к ленинским нормам партийной и государственной жизни» был одновременно и попыткой возврата к внешнеполитической ленинской модели, сказавшейся и внутри страны. Замкнутость эпохи Сталина и попытка сталинского режима совместить коммунистическую доктрину с псевдопатриотическими ценностями отошли на второй план. Хрущев попытался возродить прямую коммунистическуюй экспансию вплоть до Латинской Америки. Это нарушило сложившийся баланс сил и чуть было не привело к мировой войне.

Внутри страны усилилась пропаганда скорой достижимости «коммунистического изобилия». Это был последний всплеск веры, обращенной в будущее. После ее краха коммунистическая идеология все больше стала обращаться в прошлое, пропагандируя образы «пламенных революционеров». Свидетельством последнего всплеска коммунистического идеализма стала и ожесточенная борьба с религией. За хрущевское десятилетие было разрушено храмов больше, чем за десять предыдущих лет. Атеистическая пропаганда вновь приобрела агрессивный характер.

Но в эти годы сама страна стала приобретать иные черты. Ослабление трудового репрессивного законодательства дало толчок к очередной волне массовой миграции в города. Начался процесс ускоренной урбанизации страны. Его следствием стало усиление влияния специалистов и интеллигенции на все стороны жизни. Этому способствовала и необходимость научно-технического соревнования с Западом. Партийный аппарат вынужден был искать более тесных контактов с этими категориями людей, хотя и резко ограничивал их идейно-политическими рамками.

Эпоха Хрущева отмечена первой попыткой политической элиты выработать твердые нерепрессивные правила смены и продвижения кадров. Эта попытка оказалась нереализованной, ибо встретила сопротивление номенклатуры, уже не опасавшейся за свою жизнь, но опасавшейся за свои места, свой политический и материальный статус. Политическая элита сумела консолидироваться и сбросить Хрущева под лозунгом обеспечения собственной стабильности.

Новые условия понуждали элиту расширять социальные программы (жилищное строительство, образование, здравоохранение) и делать идеологию формально первичным фактором общественной и государственной жизни, а фактически предоставлять людям возможности устройства личной жизни, достижения материального достатка. При этом как бы начал возникать своеобразный общественный договор: «Вы, народ — не выступайте против наших идеологических основ, мы, политическая элита — изыщем возможности удовлетворить ваши минимальные потребности». После событий в Новочеркасске это стало очевидно, но лично Хрущев стоял на пути этого курса. Ему пришлось уйти.

Можно, таким образом, говорить об очередном этапе смягчения тоталитаризма, произошедшем за эти 10 лет. Но одновременно с этим утрачивается и мобилизующая цель, мобилизующая идеология.